16 ноября в Тюменском театре драмы заклинали дух Вассы. Премьера спектакля «СемьЯ» (Васса Железнова – первый вариант) отчасти напоминала спиритический сеанс возрождения горьковского персонажа в контексте современности. Сам режиссер-постановщик, Александр Цодиков, исчезнувший из поля зрения публики на 16 лет, появился в Тюмени со свежими идеями уже в веке XXI. С 1985 по 1991год, будучи главрежем драмтеатра, Александр Михайлович ставил жемчужины мирового репертуара – «Мастер и Маргарита», «Иван Грозный», «Дон Жуан»… Нынче из целого веера возможных постановок руководством театра была выбрана «Васса» – почему?

Цодиков в таких случаях справедливо говорит о непреходящей актуальности пьесы, о возможности для раскрытия каждого задействованного в ней актера.

Есть и другой аспект: зрители неизбежно захотят сравнить постановку с доступным источником, фильмом Глеба Панфилова «Васса». Режиссер подчеркнуто избежал даже внешних сходств с киношедевром. Ставил не «по Горькому», а «по Пешкову», выбрав первый вариант пьесы, где сюжет семейной драмы еще не вписан в революционный контекст. Мало общего и у Елены Самохиной с Инной Чуриковой в прочтении главного персонажа – Вассы. Так или иначе, зритель обрекается на довольно мрачное зрелище на тему грызни вокруг наследства. Васса в этой картине – наследница образа Кабанихи из островской «Грозы», неволящая своих многочисленных домочадцев.

Богатые тоже плачут

Над капиталом Железновых сгустились тучи. Брат Вассы Прохор задумал выдернуть из торгового оборота свою часть денег, это равнозначно гибели их общего предприятия. Ее взрослые сыновья тоже хотят забрать свою долю и зажить вольной жизнью в городе. Васса только отмахивается от их просьб. С помощником Михайло Васильевым она обсуждает, как остановить Прохора. Невзначай устроить передозировку лекарства? Следует неудачная попытка отравления. Тем временем умирает муж Вассы Захар, и для откровенно радующихся наследников открывается правда: все капиталы их отец умудрился передать по духовной своей жене. Она же не дает детям ни копейки.

Цодиковская «Васса» - добротная поделка, порой скатывающаяся в гиперреализм. Настроение на сцене царит серьезное и даже тоскливое, не поднимается до сатирического осмысления, несмотря на обещанный в сноске «трагифарс».

История семьи помещена в максимально неуютные декорации – высокие и узкие объемы, агрессивно надвигающиеся на зрителя. Родственники живут в комнатах-«вагонах», куда можно прошмыгнуть только в узкие щели. Сценография Алексея Паненкова помогает подыскать к действию метафору душной мышиной возни, которая к финалу перерождается в меленький беспомощный бунт. Развернуться актерам можно на переднем плане сцены, изображающей столовую. Подышать – только воздухом из форточки.

Цементообразующим началом зрелища является фигура главной героини. Елена Самохина играет скорее не железную леди, а несчастную стареющую купчиху с пучком волос на затылке. Колосса, но на глиняных ногах. И паука, и муху, запутавшуюся в собственных интригах. В ее роли нет интонации деловой женщины. В словах и жестах – намек на смятение, глубокую усталость от роли тирана. Перед нами – просто мать, замученная собственной недобротой, нелюбовью и недовольством. Попрекает детей куском хлеба. Не дает им принимать собственных решений. Чтобы насильно сделать их счастливыми, идет на сделки с совестью. Нам намекают: некогда она разрешила сыну Семену интрижку с прислугой Липой, и заставила избавиться ее от нежелательного ребенка. Теперь - пытается насильно определить второго сына в монастырь. В разговоре с дочерью Анной она проговаривает свое кредо: «Для детей ничего не стыдно и не грешно».
Внутренне парадоксальный персонаж, Васса сохраняет видимость семьи и одновременно разрушает едва наметившуюся идиллию. Грубым аккордом вторгается в лирические мизансцены, расставленные режиссером по ходу действия. Под нежную музыку домочадцы спонтанно, бездумно обнимаются и льнут друг к другу, забыв о ссорах и претензиях, застывают в позе семейной фотографии. Мать резко одергивает воспаривших героев. А так ли она сама далека от мечтаний?

Такая мыльная опера

В истории задействовано 11 персонажей, семь из них (семь-я) составляют железновский клан. Каждый актер очень точно угадан режиссером. Большинство – в своих привычных амплуа. Капитолина Баженова – «верная слуга» Дунечка, угодливо подслушивающая под дверями. Марина Слепнева – «свободолюбивая дочь» Анна, по уму и воле равная мамаше, – чеканит слова, отработанными жестами кутается в уютные кофты, дымит тоненькими сигаретами. Геннадий Баширов – «престарелый мотылек», элегантный сердцеед Прохор Железнов, «Орфей» сельского пошиба.

Некоторые же актеры радуют неожиданными ракурсами. К примеру, Сергей Скобелев, в роли сына Семена, предстает не романтиком, а циником, с дурацким хохотком и не менее дурацкой приговоркой «ю!», мечтающем переехать в город и завести там свой «ю-велирный магазин». Наталье Коротченко достался малообоятельный персонаж, который она отважно и последовательно выводит: жена Семена, некрасивая женщина в дурацком свитере и юбке, с растрепанными волосами и странными мыслями в голове.

Владимир Орел играет «правую руку» Вассы, корыстного и мелочного приказчика, живущего по принципу: «Доброту да совесть оставьте себе, а мне дайте то, что я заслужил». Внутри он уже готов на любое злодеяние, лишь бы забрать «свое, нажитое».
Ольга Игонина, его дочь Олимпиада – «запуганная дуреха», «синий чулок». Она – сниженный вариант Офелии, безропотное оружие в руках отца, чьими руками Прохору дают отраву. На сцене она не боится быть некрасивой, вжимает голову в плечи, таращит глаза и выпячивает губы…

Иногиной принадлежит заключительный аккорд первого действия. Впервые освободившись от жесткого панциря одежды, перед нами предстает красивая стройная девушка в белой рубашке – но уже бездыханная. Дьявол-отец быстро выносит ее тело из комнаты: убил сам или заставил влезть в петлю – неважно.

Людмила (Татьяна Телегина), сватья Вассы, быстро разоблачает в себе «женщину-вамп» и превращается в растерянную маленькую девочку, запутавшуюся в собственных любовниках и ненависти к мужу, Павлу. Алексей Иноземцев убедителен в роли «кособокого Пашки», истеричного сынка Вассы, – этакого юродивого, выкрикивающего тайные мысли домочадцев. Он с готовностью расшатывает «больные зубы» семьи, отношения которой построены не лицемерии и страхе. Изгрызенный ревностью к жене, которая не подпускает к себе, зато благоволит к дяде, злосчастный Павел по-петушиному наскакивает на «недотравленного» Прохора и вызывает у него сердечный приступ. Михайло объявляет о смерти дядюшки, по его забинтованной руке можно догадаться, что он немало потрудился, провожая Прохора на тот свет. Павла по инерции выбирают жертвенным агнцем – не в тюрьму сдадут, так в монастырь, чтобы на наследство не претендовал. На счастье Паши, «подоспевает» еще один труп – умирает Захар, и открывается правда о бесправии наследников.

Счастье было так возможно?

В спектакле не хватает еще одного покойника – самой Вассы: по ходу действия Елена Самохина старательно изображает сердечницу, пьет горькие капли, хватается за грудь.

Однако режиссеру не нужно ее смерти. В течение спектакля она живет только проблемами семьи, и вдруг в финале выдает себя. Отворачиваясь от сыновей, которых не может и не хочет любить со всеми их недостатками, проговаривает свою мечту о райском саде. Просит любимицу Ларису – найди хорошего мужчину, роди мне внуков. Будут они бегать в нашем ухоженном саду, «ласковые зверики». Ну да, проходили уже, «Под небом голубым есть город золотой»… Перед нами – вроде как коммунистка, которая хотела построить рай в отдельно взятой семье, из лучших побуждений вымостила своим родным дорогу в ад. Конечно, со звериками-то понятнее, чем с людьми – непредсказуемыми, капризными, со своей волей и амбициями. В немом изумлении, при затухающем освещении, Лариса и Анна созерцают Железнову, застывшую в позе памятника самой себе.

I Назад I