РАДОСТНЫЕ СТРАННОСТИ, ИЛИ
ДУШЕВНЫЙ РАЗГОВОР С ДРАМАТИЧЕСКОЙ
АКТРИСОЙ
Неожиданно начался
разговор с актрисой Тюменского
государственного театра драмы и
комедии Капитолиной Баженовой. Со
взаимного вздоха и почти одновременно
заданного друг другу вопроса: «За что
же так с нами?»
За что государство
обрекает на нищету тех людей, которые
своим трудом, своим творчеством, силой
своих сердец заживляют душевные раны,
нанесенные этим же государством своим
гражданам? Которые преподносят детям
– будущему этого государства – азы
добра и чести, элементарные понятия
справедливости и правды?..
Вот таким невеселым
получилось начало разговора. Потом он
пошел в совершенно иной атмосфере…
– Капитолина,
неужели в кругу знакомых и родных не
приходилось слышать упреки? Неужели
не советуют бросить эту не всем
понятную работу? На уровне – «Медом,
что ли этот театр намазан?», «Займись
настоящим, выгодным делом».
– Конечно, такие
разговоры возникали… Я давно поняла,
что сделала в жизни правильный выбор,
а теперь тем более убедилась в этом. В
настоящее время я бы не уцелела нигде,
кроме театра, потому что в нем люди
живут другими критериями… По
большому счету, мне кажется, люди,
имеющие «полный набор материального
благополучия», завидуют нам. Нашим
радостям и странностям. Ведь нигде
тебя так не смогут, например,
поздравить с днем рождения, как в
театре, нигде люди не стремятся так на
работу, как у нас, нигде больше так не
встречаются после отпуска, нигде так «не
увиливают» от больничного листа, как в
театре… И потом, мы каждый день
общаемся с литературой, музыкой,
поэзией…
– Существуют
праздники на всех – красные дни
календаря… Но в театре помимо общих
календарных праздников случаются еще
праздники души. Премьера ли или удачно
сыгранный спектакль…
– О, если это
случается, если в зрительном зале
возникает отклик – не знаю с чем
сравнить это состояние, – наверное,
стоит назвать его духовным
возрождением… Не так уж часты эти
минуты, но в них радость жизни,
удовольствие от профессии и семейное
благополучие, да, да! Мое настроение
передается и мужу, и сыну, и более
счастливых мгновений я не могу себе
представить. Это душевное состояние
несешь потом обратно в театр, как
переполненную чашу, стараясь не
расплескать ее в битком набитом
автобусе, кому-то невзначай
улыбнешься, и улыбка тут же
возвращается… Твое расположение духа
передается окружающим и снижается
психологическое напряжение.
– А чем вы
скрашиваете минуты отчаяния, если
таковые случаются?
– Я из тех людей,
которые очень переживают, когда
находятся в простое. У меня все
рушится. В семье, на работе. Я выпадаю
из жизни. Замыкаюсь. Чувствую комплекс
неполноценности и выношу его на сцену.
Нет легкости, свободы,
выразительности… Я хожу хмурая,
шершавая, тогда моим близким несладко.
Единственное, что может победить это
состояние – новая роль. Действительно,
что у нас есть еще в жизни!
– Вспомним вашу
биографию. Как так получилось, что вы
пошли в театр?
– Я не мечтала
стать конкретно драматической
актрисой, но с детства хотела быть
артисткой. Выросла я в сельской
местности, и, кстати, физическая
закалка до сих пор ощущается и
помогает в работе. Сама я вятская, из
Кировской области. Когда мне было пять
лет, наша семья переехала в Курганскую
область, и там, в селе Большое Чаусово,
я и вышла впервые на сцену. Много пела,
занималась в школьном хоре,
участвовала в так называемых сценках,
в акробатических пирамидах, но больше
всего удовольствия получала от пения.
После десятого класса поехала
поступать в Свердловское театральное,
но не прошла и первого отборочного
тура…
– Вы закончили
Иркутское театральное…
– Да, но сначала
поступила в Курганское медицинское.
Но и там пела в ансамбле, была каким-то
местным лауреатом. Во время дипломной
практики в Курган на гастроли приехал
Иркутский театр, и был объявлен набор
на курс Бориса Николаевича
Преображенского. Тогда я решилась на
вторую попытку… «Добро» дал папа,
сказав: «Попробуй. Но в последний раз…»
Папа очень гордится, что я стала
актрисой. Он со школьных лет самый
строгий и доброжелательный мой
зритель.
А после училища
меня пригласили в Амурский
драматический театр. Там, в
Благовещенске, я проработала три года,
театр меня устраивал, но… трагедия,
которую мы пережили с мужем, не
позволила остаться в городе… Мы
вернулись в Курган, я написала в
близлежащие театры. Из тюменского
пришел ответ с приглашением.
– В конце 70-х –
начале 80-х годов ценились всякие
регалии. Капитолина, вы лауреат премии
тюменского комсомола. Были удостоены
этой премии вместе с заслуженным
деятелем искусств Е.Плавинским и
заслуженной артисткой России Н.Зубковой
за спектакль «Ивушка неплакучая» по
роману М.Алексеева. Отразилось ли это
на вашей творческой судьбе? Давала ли
премия преимущества?
– Нет… Я так же
тихо, скромно сидела и ждала очередной
роли… В те годы работал в театре
режиссер Шпилевой, и в его спектаклях
я играла очень разные роли, например,
Соню в чеховском «Дяде Ване». Он
никогда не считал, что я актриса
только «деревенской» темы, хотя я
очень хорошо знаю сельскую жизнь…
Вообще, считаю, что для меня удачное
назначение на роль, когда я сама не
ожидаю эту роль получить…
– Самая заветная
мечта любой девчонки, видящей себя
актрисой, конечно же, большой экран,
кино. Вам знакома реакция родных,
односельчан, знавших с детства
артистические способности Капы
Баженовой? В минуту, когда они вдруг на
экране сельского клуба или по
телевидению увидели вас? Что народ-то
говорил, когда вы с легендой нашего
кино Толгатом Нигматулиным появились
в той же «Волчьей яме»?
– Ой, не будем
вспоминать… Да, мне передали, что
фильм прокрутили дважды и что даже
ребятишки, которые меня не знали,
кричали: «Вот она, наша Капа!»
– Сын помышляет об
искусстве?
– Он учится в
музыкальной школе по классу гитары…
Если Илья пойдет по моим стопам…
Отговаривать не буду! Я себя не сразу
нашла. Теперь довольна, живу счастливо,
почему я должна его лишать этого
удовольствия?
